Литературно-культурологический анализ ранобэ «Твоё имя» М. Синкая

***
Настоящая статья является логическим продолжением предыдущей статьи - очерка об особенностях литературной формы творчества Макото Синкая, в которой была дана общая, обзорная характеристика литературных произведений режиссёра, и были обозначены основные эстетические категории и тематические аспекты произведений М. Синкая.
Настоятельно рекомендую прочитать сначала её.

Аналитика встречающихся в ранобэ «Твоё имя» некоторых эстетических категорий, упомянутых поверхностно в предыдущей работе, будет значительно углублена и расширена в рамках данной работы.

Концентрируясь здесь на анализе только одной работы М. Синкая, автор преследует цель показать широту и глубину тематического подтекста ранобэ «Твоё имя», которые могут ускользать от зрителя при просмотре фильма. Сам Макото Синкай всегда подчёркивает в послесловиях к своим книгам, что его книги и фильмы взаимодополняют друг друга, то есть книга не является построчной, безыдейной адаптацией визуала аниме и наоборот, аниме не является «идентичным» отображением книги. Автор статьи будет разбирать именно книжный вариант истории «Твоё имя». Выбор произведения для анализа также обусловлен тем, что аниме «Твоё имя» является самой популярной и коммерчески успешной работой режиссёра. Это является фактором актуальности данной публикации, её интереса для всех неравнодушных к творчеству режиссёра. Аниме «Твоё имя» закономерно породило очень много полемики вокруг себя, многие, скептически или негативно настроенные, к этому произведению или к творчеству режиссёра в целом зрители, могут упускать подтекст произведения, а также проецировать своё мнение в массы.

Автор статьи ставит перед собой задачу разобрать подтекст, выделить и подчеркнуть художественную глубину работы Макото Синкая с позиции культурологии и литературоведения, и таким образом, очертить, насколько это возможно объективно, сильные стороны произведения.

В этой связи, также, автором статьи выдвигается особая, отдельная, краткая вступительная ремарка для некоторых категорий читателей: в статье, которую вы сейчас читаете, НЕ анализируется визуальная составляющая работ Макото Синкая! Посему автор настоятельно просит не устраивать острую полемику относительно качества анимации и прочих элементов фильмов М. Синкая в комментариях.

***
О смысле названия
***

Название «Твоё имя» с точки зрения японских культурных парадигм возможно трактовать, на взгляд автора публикации, следующим образом:

Японская автохтонная религиозная традиция “синто” (神道) или ками-но мичи - Путь богов подобно иным политеистическим, анимистическим верованиям особо выделяет магическую функцию речи и слов. В японской культуре это обозначается, как “котодама” (言霊) – “душа слова”. В пространстве ритуалистики и веры синто, отношение к особой мистической силе слов выражается, в частности в виде славословий “норито” (祝詞) – “слов похвальбы”, своеобразных молитв богам.
Имя человека, бога (ками) или наименование животного содержат в себе силу – “тама”, влияя на которую, можно влиять и на человека в целом, призывать на помощь богов, преуспевать в охоте и тому подобное.

Герои ранобэ оказываются связаны между собой на метафизическом и физическом уровне, через вотивные предметы - шнур, которым Мицуха завязывает волосы оказывается у Таки:

«Я посмотрел на шнурок у себя на запястье. Он пока не порвался. Значит, связь между нами ещё возможна». В заключительной части Таки выпивает особое саке, приготовленное Мицухой, которое и содержит в себе “тама”, что также является магическим предметом (“тама” - это внутренняя энергия, присущая не только словам).

Имена главных героев в произведении несут в себе особое значение, так, например, Таки не может вспомнить Мицуху и серию событий, связанных с обменом телами, пока не вспоминает её имя. Всё это соотносится с традиционными взглядами японцев на роль имени и слов в целом.

Ускользающее из памяти имя, которое так вертится на языке, но Таки не может вспомнить его, однако чувствует, что теряет что - то важное – это отображение динамики такого явления (категории) японской эстетики, как моно-но аварэ (物の哀れ) – “печальное очарование вещей”. Об этом явлении подробнее было сказано в предыдущей статье. Здесь кратко скажем, что “моно-но аварэ”, как сенситивная категория может включать в себя широкий спектр чувств, например тоску о непостоянстве, печаль о быстротечности прекрасного, смутное чувство тоски по прошедшему (вспомните сколько японских поэтов посвящали стихи опавшим листьям, концу года, своим переживаниям молодости (в форме сиюминутной печали), всё это – вписывается в “моно-но аварэ”.

Так, когда Таки ищет погибшую Мицуху, пытается воссоздать ускользающий из памяти образ города Итомори (рисует наброски), испытывает необъяснимое чувство утраты, когда забывает о Мицухе после спасения города - все эти чувства коррелируют с сущностью принципа “моно-но аварэ”. Даже то, что прожитое кажется героям сном - это тоже соприкасается с принципом “моно-но аварэ”, а также с эфемерным отношением к нашему миру в буддизме.

Этими причинами с культурологической точки зрения обусловлен выбор названия, и, разумеется, сам сюжет строится вокруг тех принципов, которые мы обозначили, но они не единственные из тех, что представляют интерес для автора статьи.

***
Иллюстрация концепта времени в ранобэ «Твоё имя», через призму традиционной литературы и философии древних японцев
***

Понимание читателем специфики концепта времени у древних японцев – это «краеугольный камень» для понимания тем и смыслов, заложенных в ранобэ «Твоё имя».

В предыдущей статье указывалось, что для древнего японца - время это циклический процесс, воспринимаемый через сезонный круг, подвязанный к периодам возделывания земли, сбора урожая. Такое восприятие времени в общем характерно для многих народов в древности, например для якутов. Сутки также были цикличны.
Такие сезонные и суточные деления были заимствованы из Китая и закрепились в Японии в эпоху Хэйан (794-1185 гг.)

Важно также обратить внимание на следующую важную специфику времени в сознании японцев, которая проистекает из дзен - буддийских и общедальневосточных начал философии, и на которую обращают внимание исследователи:

«Сезоны года являются лишь моментами принципа вечной цикличности в природе <... > обновление поколений рассматривается лишь как часть круговорота Вселенной, в силу чего личность остается не заметной в бесконечном космическом процессе.

Так проявляется образная стянутость времени и пространства в одну точку, некую надвременность и надпространственность» – Т. А. Мозговая «Небытийная природа времени в японской духовной традиции».

Очень важно, здесь, также обозначить, что для японцев прошлое сакрализовано, то есть священно и более важно, нежели настоящее!

«Прошлое по японским меркам находится наверху, к нему поднимаются (яп. – «саканабору» – подниматься вверх по течению), т.е. поднимаются к истокам или же возвращаются к прошлому вспять, а потому настоящее находится внизу и к нему необходимо спускаться или нисходить» – Т. А. Мозговая «Небытийная природа времени в японской духовной традиции».

Здесь важно отметить специфическую границу:
Прошлое и настоящее в сознании древних японцев связано, при этом прошлое довлеет над настоящим, в силу своей большей значимости, сакральности и превосходства, однако, в то же самое время, как отмечает Д. Т. Судзуки:

«Каждый миг [здесь имеется в виду миг жизни отдельного, уникального индивида до момента реинкарнации. прим. автора статьи] человеческой жизни, в той мере, в какой он стал выражением внутренней сути, изначален, божественен, творится из ничего и не может быть восстановлен. Каждая индивидуальная жизнь, таким образом, есть великое произведение искусства. Сумеет или не сумеет человек сделать ее превосходным, неподражаемым шедевром, зависит от степени его понимания Пустоты (шунья), действующей в нем самом» – Д. Т. Судзуки «Наука Дзен – Ум Дзен».

Таким образом цикличность времени, как процесс – не обесценивает жизнь каждого человека в отдельности.

Теперь рассмотрим, как эти положения, подчеркнутые Т. А. Мозговой, отображались в литературном пространстве древней Японии, и как они отображаются у Макото Синкая в ранобэ «Твоё имя»:

Проанализируем отрывок из путевого дневника ( жанр прозы в японской литературе – “никки“) «Тоса-никки» (“Путевые заметки из Тоса”) за авторством поэта Ки-но Цураюки (866-ок. 940 гг.):

«Ночью никак не уснуть. Взошла луна 20-й ночи. Краёв гор там [где проплывали путешественники прим. автора статьи] нет, и она вышла прямо из моря. Не такой ли была луна, на которую смотрели в старину, когда человек по имени Абэ-но Накамаро собрался возвращаться домой после поездки в Китай? Говорят, что в том месте, где он должен был садиться на корабль, жители той страны <...> печалясь о разлуке, сочиняли тамошние китайские стихи. И, как видно, никак это не могло им наскучить, потому что оставались они там, пока взошла луна 20-й ночи. Луна та взошла прямо из моря. Глядя на нее, господин Накамаро произнес: "В моей стране подобные песни со времен богов слагали боги, ныне же и высокородный, и средний, и низкий люд слагает их - и печалясь о разлуке, подобно нам, и тогда, когда радуется и когда горюет". И, оказав так, сложил песню:

Смотрю недвижно вдаль,
В голубизну равнины моря,
Не эта ли луна
Взошла из-за горы Микаса,
Что в Касуга?!

[ Прим. авт.: позже Абэ-но Накамаро напишет предполагаемый рефрен на это стихотворение, который проводится в первой статье: Равнина небес! // Далёко я взор простираю. // Как?! // Та же луна // В юности моей восходила // В Касуга, над горой Микаса?!]

Но тут он подумал, что вряд ли люди той страны понимают смысл стихов на слух, и записал их знаками мужского письма [то есть ранним вариантом катаканы], а человеку, обученному нашему языку, разъяснили их на словах. Тот, видимо поняв смысл этих стихов на слух, поражен был сверх всякого ожидания. Хотя в Китае и в нашей стране языки и различны, но свет луны всегда одинаков, поэтому, наверное, и сердца у людей одинаковы.

“И вот теперь один из нас, вспомнив о своём предшественнике сложил такую песню:

Луна в столице
Смотрела из-за гребней гор
А здесь она,
Поднявшись из волны
За волны и заходит”».

Поскольку изложение витиеватое, я поясню, что произошло в контексте сюжета дневника «Тоса-никки»: поэт Ки-но Цураюки плывёт на корабле из далёкой провинции Тоса, что на Сикоку в японскую столицу того времени Хэйан-кё (ныне Киото), на Хонсю, происходит это в 935 г. Подобно ему, когда - то поэт и дипломат Абэ-но Накамаро (698-770 гг.) возвращался из Китая в Японию в 753 г., то есть почти за 200 лет до путешествия Ки-но Цураюки из Тосы. Из этого нам важно «выхватить» в тексте путевого дневника Ки-но Цураюки важнейшие для темы этой статьи параллели:

[«Ночью никак не уснуть. Взошла луна 20-й ночи» —> «жители той страны <...> печалясь о разлуке, сочиняли тамошние китайские стихи. И, как видно, никак это не могло им наскучить, потому что оставались они там, пока взошла луна 20-й ночи»];

[Путешествие Ки-но Цураюки на корабле, мотив возвращения на родину —> путешествие Абэ-но Накамаро на корабле, мотив возвращения на родину];

[Восход луны из-за гор —> восход луны из-за моря].

Здесь перед нами фигурирует хронологическая соотнесённость, и один поэт ссылается на своего предшественника через художественный прём “ута макура” – “изголовье песни”, суть этого приёма заключается в том, что автор намеренно упоминает известные события, географические места, явления природы, связанные с деятелями культуры прошлого, так проявляется своеобразный литературно-исторический синкретизм (здесь взаимослияние эстетических мотивов) между двумя авторами, Ки-но Цураюки и Абэ-но Накамаро. Это и иллюстрирует принцип «саканабору» - восхождение к прошлому, на который указывает Т. А. Мозговая.

Важно особо отметить, что подобный приём был всецело любим и присущ японским авторам древности, то есть контекстуальные отсылки одних поэтов на других были не просто частым явлением, а именно признаком отличной образованности, высокого вкуса и мастерства.

Так, если исходить из специфики “ута макура”, можно осторожно предположить, что японские поэты прошлого и настоящего сосуществовали в едином синкретическом, креационном (созидательном) пространстве. Поэты настоящего творили стихи под впечатлением через надвременной литературный приём-связку “ута макура”.

Снизим градус непонятных слов и позволим себе чуть отойти от научного стиля изложения. Вот пример, который, как мне кажется, всё объяснит читателям статьи: вспомните синхронизацию с предками в игре «Assassin’s Creed». Вспомнили? Вот. У древних японских литераторов был такой способ синхронизации через “ута макура” со своими предшественниками!
Также, как и герой игры «Assasin's Creed» обучается способностям его предков, с помощью аппарата "Анимус" (от лат. animus - дух, душа), так и японские поэты передавали и накапливали жизненный и творческий опыт поколений с помощью кисти, туши и бумаги, соприкасаясь с душами предков, через лирику. Лирика состоит из слов, а в словах заключена сила котодама, в этом вновь мы видим магизм и метафизику слов в японской традиционной культуре.

Важно, чтобы читатели статьи поняли: автор не утрирует/не преувеличивает! Древние японцы, в их числе поэты, писатели, художники реально воспринимали время, как круг, находясь на котором, можно обратиться в прошлое, даже само время может восходить вспять. Когда поэт говорит: «не эта ли луна» – он уже допускает, что это может быть ТА САМАЯ луна из прошлого, которую созерцал его «коллега-предшественник».

Автор статьи понимает, что здесь, это звучит очень претенциозно и бездоказательно, но для доказательств этому потребовалось бы ещё статей десять, а «Шикимори» не научный форум, поэтому, отсюда, мы идём дальше, предлагая читателям принять положение о цикличности и двунаправленности времени (течение вперёд по дуге окружности и назад) в сознании японцев, как «аксиоматическое допущение» в рамках данной статьи.

Если же рационализировать явление “ута макура” в рамках отечественного литературоведения, надо сказать, что такие особые операции с лексемами и образами, как то: временной параллелизм, наделение какой - либо лексемы особым контекстом, как и сами эти лексемы называются хронотопами.
Хронотоп в буквальном переводе означает “слово-пространство”. Это новаторское для своей эпохи понятие ввёл философ, литературовед и культуролог Михаил Бахтин.

Он подметил, что время и пространство в литературе тесно связаны друг с другом и создают особый конструкт в рамках пространства каждого произведения, в рамках пространства текста. Так хронотоп «воинская доблесть» будет иметь разное раскрытие и развитие, например, у японцев и французов XV века.

Выявление хронотопики позволяет исследователю увидеть, как автор организует свой мир в произведении, какие временные и пространственные координаты он выбирает для своих персонажей и событий, и как эти выборы влияют на общий смысл текста.

Модель хронотопа была предложена, в первую очередь в отношении к западной литературной традиции, но она сама по себе универсальна, что относительно подтверждается, например, ссылками на неё в своих лекциях японоведом Дмитрием Ковалениным, поэтому может быть использована и для анализа восточной литературы.

Хронотопы разумеется присутствуют и у М.Синкая.

Итак, отсюда мы двигаемся, наконец, к произведению «Твоё имя».

Взаимосвязь и цикличность течения времени передаётся у Макото Синкая многоуровнево.

Первый уровень – объектно-образный, переходящий в метафорический и метафизический.

Бабушка Мицухи, Хитоха, как и многие члены их семьи поколениями, плетёт шнуры - кумихимо и передаёт это ремесло внучкам, вот как эти шнуры описаны в ранобэ:

«Известно ли вам, — повторяет Бабуля, — что и плетение ниток — Мусуби, и связь между людьми — Мусуби, и течение Времени — тоже Мусуби. Все эти вещи называются одним и тем же словом. Это имя бога, в котором его же сила. Кумихимо, которые мы плетём, — тоже изделия бога, которые выражают течение Времени. <... > Скручивать, сплетать, иногда возвращаться назад, иногда расплетать и соединять заново. Это и есть Время. Это и есть Мусуби...»

Итак, здесь мы видим, что объект – «шнур кумихимо» и действие, над ним совершаемое, это метафора явления мусуби. Изначально мусуби - это понятие из философии айкидо, которое означает гармонию и единство со спарринг партнёром, психофизическое слияние. Макото Синкай расширяет это понятие в контексте своего произведения до универсалии: «кумихимо – есть связь между нитями шнура, есть связь между людьми, есть течение времени». Сам процесс плетения кумихимо, шнуры и все его проявления божественны.

Широкое метафизическое понимание кумихимо, которое предлагает Макото Синкай, чётко соотносится с теми процессами традиционной японской культуры, в частности литературы, о которых мы подробно говорили здесь ранее. Это сугубо авторская трактовка и это является хронотопом.

Второй уровень на котором Синкай отображает цикличность, связь времени – религиозно-философский. Он завязан на дуальной концепции «инь - ян». В ранобэ «Твоё имя» выделяется следующая роль этих субстантивных энергий:

«Согласно буддийским положениям, в каждом из нас, независимо от пола, присутствуют обе энергии, женская (инь) и мужская (ян), хотя для гармонии и ощущения целостности личности важно, чтобы у женщин было больше именно женской энергии, а у мужчин — мужской» – пояснение в ранобэ.

Далее, когда происходит серия перемен телами, энергии инь и ян ещё более перемешиваются. У Таки возрастает женская энергия инь, а у Мицухи, соответственно, мужская ян.

«Как раз со стороны женской силы у тебя всё в порядке», говорит Окудэра-сэмпай Мицухе в теле Таки.

Далее по сюжету, хотя серия перерождений прерывается, чужая половая энергия не позволяет Таки считать всё только сном.

Бабушка Мицухи скорее всего изначально знала, либо предполагала, что с Мицухой могут произойти мистические перемены. Во - первых - она сама переживала в молодости подобное, о чём упоминается в ранобэ, во - вторых, возможно, она могла чувствовать колебания энергий:

«Хм? А ты... — Бабуля снимает очки и пристально изучает моё лицо. — А ведь ты не Мицуха, верно?»,
«Вот оно! Эта комета... Когда-то всё это уже... Однажды я... — Эй, Мицуха, — отрывает меня от мыслей Бабулин голос, и я замечаю, что она смотрит на меня в упор. Так близко, что я различаю в её глубоких чёрных зрачках своё отражение. — Ты сейчас видишь сон, не так ли?!».

Взаимосвязь героев посредством энергий «инь-ян» очень крепка, в ранобэ также фигурирует параллельная ей идея о взаимосвязи всех жителей Итомори и людей в целом через кумихимо.

Ранобэ также подводит нас к синто-буддийскому пониманию Формы, как экзистенциального и сакрального явлений.

«С тех пор [когда архивы современного города Итомори сгорели в пожаре] о том, какой великий смысл спрятан в наших плетениях и в наших танцах, все и забыли. От них осталась одна только форма, да... Но всё равно, даже если смысл исчез, форму забывать нельзя! Смысл, заключённый в форме, когда-нибудь обязательно прочитают снова... В рассказах Бабули, точно в сказках, есть какой-то особенный ритм, и я, не отрываясь от плетения, тихонько повторяю вслед за ней одни и те же слова. Смысл, заключённый в форме, когда-нибудь обязательно прочитают снова».
Данная точка зрения Хитохи, относительно соответствует одному из постулатов «Сутры сердца»:

«Здесь, о Сарипутра, Форма есть Пустота, а сама Пустота и есть Форма; Пустота неотличима от Формы, а Форма – от Путсоты».

Третий уровень отображения цикличности времени в ранобэ «Твоё имя» – параллельно-сюжетный, автор статьи считает, что его уместно назвать также нативно японским.

Подобно тем художественным параллелям в литературе древних японцев, которые мы разобрали на примере «Тоса-никки», Макото Синкай с глубокой степенью иносказания, разумеется, зацикливает роль кометы Тиамат в истории города Итомори. Финальный перенос в тело Мицухи происходит в кальдерном святилище древних жителей города, там предки зафиксировали образ опасной кометы. Время и вместе с ним место, а также сама комета сделали круг и герой «восходит, поднимается к прошлому»:

«Там, на потолке, я увидел огромную комету. Очень старый барельеф, то ли нарисованный, то ли вырезанный на камне. Летящая по небу огромная комета с длинным хвостом. Красный и синий цвета блеснули в луче смартфона. А затем комета начала отрываться от потолка. Я распахнул глаза шире. Нарисованная комета медленно падала на меня. Вскоре она опустилась к самым моим глазам. И начала искриться от соприкосновения с атмосферой. Ядро её стало прозрачным и засверкало, точно алмаз. Я наблюдал это совершенно отчётливо, во всех мельчайших деталях».
Этот сюжетный ход иллюстрирует нам ту «образную стянутость времени и пространства в одну точку, некую надвременность и надпространственность» на которую обращает внимание Т. А. Мозговая, что мы приводили в начале данной статьи. Кроме того - такой сюжетный ход также соотносится с упомянутыми нами принципами «ута макура», сюжетно-временного параллелизма и хронотопики. Вот для чего автор так подробно останавливался на их разборе в рамках данной статьи.

Итак, подведём черту под всем вышесказанным:

Тема времени, его аспектов, его роли в произведении Макото Синкая огромна. Работая на разных уровнях эстетического, общекультурного параллелизма, Макото Синкай обворачивает фабулу своего произведения глубокими реминисценциями и аллюзиями на традиционную японскую культуру, при этом оперирует религиозными и философскими концепциями и мотивами японских традиций. Время является самым важным лейтмотивом повествования.

***
Эзотерическая нить в повествовании «Твоё имя»
***

Следуя мотивам жанра магического реализма в литературе, Макото Синкай уделяет особое внимание символизму объектов и мест в повествовании.

Имя кометы Тиамат взято из шумеро-вавилонской мифологии, Тиамат - мировой океан-хаос солёных вод, из которого всё родилось, в том числе и боги.

Священное место в кальдере, где в момент «часа суморочного» или момента «сутёмок», как это перевели в субтитрах к аниме, происходит слияние реального и ирреального, отсылает нас к эстетическому и мистическому отношению японцев к сумеркам, тайне сокрытия и тени в принципе:

«Наши предки, вынужденные в силу необходимости жить в тёмных комнатах, в одно прекрасное время открыли особенности тени и в дальнейшем приучились пользоваться тенью уже в интересах красоты» – Дзюнъитиро Танидзаки «Похвала тени».

Та кальдера, где расположено озеро Итомори и святилище, является точкой “перехода между мирами”, а точнее, учитывая сюжет, точкой искажения времени-пространства. Она соотносится в произведении с рекой Сандзу или Рекой трёх перекрёстков, границей между миром живых и мёртвых у японцев:

«Как бы там ни было, между мной и деревом теперь был пруд. Там, за прудом, иной мир. Кто-то когда-то сказал мне об этом. Итак, передо мной нечто похожее на реку Сандзу́. Я ступил в воду. Плюх! Звук вышел таким громким, словно я прыгнул в наполненную ванну, и лишний раз я осознал, как тихо вокруг. При каждом шаге глубокая тяжёлая вода оглушительно булькала. Мне казалось, будто своими грязными ботинками я ступаю по чистоте. До моего появления в этом месте царил идеальный покой. Меня здесь не приветствуют».

Все эти и иные элементы повествования, уже упомянутые ранее в статье, показывают насколько детально Макото Синкай работает с элементами традиционной японской культуры, религии и традиций в своих произведениях.

В завершении данной статьи заключим следующее:
анимационные фильмы Макото Синкая могут быть несовершенны. В острой полемике по теме, в комментариях к предыдущей публикации, автор указывал, что не имеет достаточной квалификации и знаний, чтобы судить о качестве визуала в аниме М. Синкая.
Коммерциализация и общее стремление режиссёров и студий в целом окупить свои работы и попасть в целевую аудиторию – это закономерная и неоспоримая данность современного этапа развития аниме отрасли.
Но при всех недочётах и минусах анимационных работ Синкая, при всём агрессивном маркетинге, et cetera – смысловое ядро, эстетическая красота и многомерность сюжета также объективно присущи его работам.

Здесь повторю свою оценку из предыдущей статьи:

Я безусловно отдаю предпочтение литературе в целом, ставлю литературное творчество выше анимационного, визуального. Считаю, что книги авторства М. Синкая превосходят анимационные фильмы по качеству, структуре подачи сюжета, построению текста, красоте языка и метафоричности.

Читайте книги Макото Синкая. Они того стоят!

Спасибо за прочтение. Это была финальная часть статейной «дилогии» о творчестве Макото Синкая.

***
Общий библиографический список и список онлайн-источников для двух статей
***

Онлайн - лекции и интернет-ресурсы:

Курс лекций «История классической японской литературы» на портале «Открытое образование» авторства к.ф.н., доц. МГУ им. М.В.Ломоносова, доц. кафедры японской филологии филологического факультета МГУ имени М.В.Ломоносова Мазурика В. П.

Лекция востоковеда, переводчика Коваленина Д. В. – «Работа с пустотой. Корни японской эстетики. Очарование печалью вещей»

Платформа гуманитарных знаний «Правое полушарие интроверта» – Михаил Бахтин: понятие хронотопа

Портал «Konnichiwa» – От дуновения ветра до куриных яиц: 72 японских сезона

Литература, публицистика, научная периодика:

Манъёсю. (“Собрание мириад листьев”) [в 3-т.] М.: Главная редакция восточной литературы, 1971 (Пер. с яп., вступительная статья и комментарии А. Е. Глускиной, отв. ред. Н.И. Конрад, поэтическая редакция Н.А. Павлович

Книга Самурая / [Пер. Котенко Р. В., Мищенко А. А.]. - СПб. : Евразия, 2000. – 318 с.

Григорьева Т. П. Японская художественная традиция. М.: Гл.ред. вост. литер. изд-ва "Наука", 1979. – 368 с.

Дзюнъитиро Т. Похвала тени / [Перевод с яп. А. Долина и др.; Вступ. ст. Т. П. Григорьевой; Коммент. И. Львовой]. — СПб. : Азбука-классика, 2001. — 381 с.

Судзуки Д. Т. Наука Дзен – Ум Дзен / Д. Т. Судзуки. – Київ : Преса України, 1992. – 176 с.

Мозговая, Т. А. НЕБЫТИЙНАЯ ПРИРОДА ВРЕМЕНИ В ЯПОНСКОЙ ДУХОВНОЙ ТРАДИЦИИ / Т. А. Мозговая // Вестник Воронежского государственного университета. Серия: Философия .— 2012 .— №2 .— С. 152-157

Цураюки, Ки-но Тоса-никки (Дневник путешествия из Тоса) / [пер. с яп. В. Н. Горегляд] - Москва : Наука, 1983. – 143 с.

Мурасаки С. Повесть о Гэндзи: [в 3 т.] / Мурасаки Сикибу ; перевод с японского Т. Л. Соколовой-Делюсиной. — Изд. 3-е, испр. и доп. — Санкт-Петербург : Гиперион, 2018.

*Все цитаты из книг Макото Синкая приводятся по изданиям от изд. дома «Истари Комикс»