Нет хорошего и плохого, нет справедливости, есть лишь желания людей.
Отзыв для прочитавших. Для принюхивающихся подойдут лишь первый и последний абзацы. Больше без спойлеров читайте в других отзывах.
Красота истории в том, что ни один из героев не является абсолютным добром или злом. В каждом есть темная сторона, в той или иной степени. Анализ нижеупомянутых ключевых фигур можно продолжать все дальше и дальше. Об остальных хочется говорить часами. Лотти лучшая девочка. У каждого невероятно прописанная история, характер и роль в сюжете. Многогранность и серая мораль — достоинства, которые навсегда отпечатают СП в моей памяти.
Свалить вину на Джека? — будучи отвергнутым миром ребенком, в Лейси он увидел лучик света, даровавший смысл жизни и указавший путь своей идеологией. Джек был искренним в своих чувствах и не навязывал их объекту обожания. Тем не менее был Джек и слепцом: творил ужасные вещи, пытаясь низвергнуть весь мир в бездну, даже не разобравшись в том, что Лейси этого не хотела. Но какое человеку дело до мира, которому на него плевать? В конце концов Джек запутался в своих масках ради достижения цели. И даже так Джек все-таки получил личностный рост, открыв свое истинное лицо перед Лейси в конце манги.
Может тогда вина на Освальде? — бывают вещи пострашнее смерти, и Освальд сделал все, чтобы их предотвратить в масштабах всего народа. Неверно судить поступки персонажей в привычных шаблонах. Ситуации слишком выбиваются из тех, что могут произойти в реальности, поэтому социальные конструкты нашего мира не применимы к миру СП. С такой поправкой Сабрийская трагедия — это радикальное спасение людей путем сохранения права на столетний цикл. Освальд потерял часть себя после этих событий и предательства лучшего друга, но разве можно его за это судить? Все-таки ему удалось сохранить аутентичность, на что указывает нежелание убить Лейси в прошлом.
Тогда точно Леви! — и тут спорно. Человек осознавал свою судьбу. Ему предстояло стать брошенной куклой. Он видел недвижимые традиции, в которых не было смысла. Цикл с передачей титула Глена и навязанные присяжными Баскервилей правила существования мира — лучше ли это, чем анархичная попытка изменить навязанный порядок?
Отдельно хочется отметить раскрытие темы изменения прошлого. Арка Кевина, не сумевшего спасти свой дворянский дом после контракта с цепью; Винсента, желавшего стереть свое существование, не задумываясь о последствиях; Освальда, понимавшего опасность попыток переписать историю и подсознательно ждавшего, что его остановят. Словом, теме уделено очень много времени, а скрытая под ней мораль уникальна (не встречал аниме/манга-тайтлов, которые раскрывают ее напрямую): прошлое важно таким, какое оно есть, со всеми ужасными событиями, потому что боль — это часть опыта. Опыт может быть не только положительным, порой он жесток. Зато жестокость открывает отличные от гуманизма грани мышления. Иногда просто необходимо пережить болезненные события, иначе не произойдет изменений. После HI3rd и поступков
К слову, Отто будто побросало на разных персонажей: Винсент, Джек, Брэйк (в динамике поведение Отто отлично ложится на характер Брэйка, возможно влияет одинаковый сейю в аниме)
тема воспринялась особенно остро.
Необходимую лично мне встряску дала арка с Брэйком, отруганного Шерон за его отрешенность от чужой помощи, и личностный рост Оза, который ни во что не ставил свою жизнь, оправдывал стремление к самопожертвованию заботой о других, а на деле исходил из эгоцентричных порывов избавиться от боли, нанесенной отцом.
Манга через путь героев побудила вспоминать о чувствах близких и начать избавляться от закрытости. Понял, что эджевость не приносит плодов. Понял, что мысли нужно озвучивать, если есть, что сказать.
Моя священная миссия: сохранить магию первого впечатления всяк сюда входящего для одной из лучших романтических историй и убедить, что сия пресная тень визуальной новеллы не стоит вашего внимания. Если думаете, что аниме послужит хорошей рекламой, отбросьте столь наивную мысль и рассмотрите на роль амбассадора этот тезисный отзыв или исчерпывающую рецензию Animeretard’a.
Серьезно, подтяните английский, если этого еще не сделали, и бегите читать IC, CC и CODA. Оно того стоит. Аниме же решительно не рекомендую к просмотру как самостоятельное произведение. Да и как фансервис для ценителей оригинала работает лишь первую серию — дальше наступает праведный гнев за порезанный контент и порванные в клочья характеры героев.
Главная проблема, из которой все корни растут — студия сэкономила ресурсы и утрамбовала в 12 серий 10-15 часов чтения IC. Без авторской интерпретации, без внимания к деталям, зато со строгим соблюдением порядка событий. Просмотр адаптации чувствуется как урок литературы, на перемене перед которым совершенно не подготовленные ученики прочли краткий пересказ Анны Карениной на Брифли. Оттого, будьте уверены: вы не поймете, почему Харуки надежный relationship material, а не проходной ОЯШ, припудренный афродизиаком; вместо доминантной, несговорчивой и трепетно охраняющей настоящие чувства за неприступной стеной Казусы вы получите штампованную цундере, куда более терпеливую, легко читаемую и часто смущаемую окружающими; в Сэцуне, как бы ни старались, не заметите всю глубину раны от прошлого предательства, из-за которой она так отчаянно пытается законсервировать дорогую дружбу во избежание горечи расставания. Да что уж там, обрывок из дискретных репетиций, до которого низвергли длинный и кропотливый труд членов музыкального клуба, дружбой назвать язык не поворачивается.
В ВН раскачка долгая. Пока не привыкаешь к персонажам, даже нудная. Но абсолютно необходимая для нескольких аспектов истории:
Чувства между Казусой и Харуки. Через кучу маленьких повседневных взаимодействий открывается возможность взглянуть на вечно лезущего не в свои дела старосты взглядом брошенного всеми гения. Казуса настолько отгородилась от человеческих связей, что растопить её смог бы только тот, кто не давит грузом надежд, кто терпеливо переносит все отказы в попытках подружиться. И этим человеком стал Харуки. Не потому что он главный герой, а потому что сострадательный человек с высоким градусом ответственности.
Дружеский антагонизм Казусы и Сэцуны. Ключевое слово — «дружеский». Как бы девушки ни соперничали за возлюбленного, Сэцуна дорожит благополучием подруги. Не из жалости, а из искреннего желания обеспечить Харуки и Казусу эквивалентным количеством заботы. В угоду времени, проводимого втроем, она из раза в раз жертвует желанным уединением с романтическим партнером, подавляя одни социальные потребности для реализации других. Стремление всех осчастливить, к слову, не раз показывает свою несостоятельность, но продолжает быть ультимативной мечтой Сэцуны, достигаемой ценой собственных страданий. Метафора, приведенная Ио в Closing Chapter — Падший Ангел. Детская доброта Сэцуны в начале истории отражает воспитание в здоровой семье (Рай), но вскоре чистота омрачается неразделенной любовью (соблазн Сатаны), вступающей в конфликт с уже сформированной динамикой дружеской заботы (добродетель), и в итоге приводит к вмешательству в естественное развитие отношений между Казусой и Харуки ради заморозки счастливого времени втроем (совершение греха).
Выступление на фестивале. Приоритизация музыки над учебой, марафоны безостановочных репетиций, бессонные ночи. Взлеты и падения во взаимоотношениях, еще существовавших в платонической плоскости. Волнение на сцене, держащее читателя на иголках, будто тот переживает за лучших друзей. И вот он, долгожданный катарсис, окупивший все усилия. Десять минут, в которые музыкальный клуб вложил частичку своей души. Десять минут, тронувших даже соперников. Самое счастливое время жизни, что Харуки уже не сможет превзойти и будет постоянно вспоминать с ностальгией. Время, проложившее дорогу в будущее. И по совместительству поворотный момент всей истории с наибольшим количеством чеховских ружей.
Все это лишь часть достоинств новеллы, совершенно утерянных в аниме:
По задумке на образ Казусы намекается через реверсивные параллели к мнению Харуки о двух девушках. Роль недостижимого цветка, натурально приписываемая Сэцуне как айдолу школы, на деле достается Казусе, отстраненной в дружбе, slow-paced в любви, оттаявшей в карьере наследницы мировой пианистки. Недостижимого по многим причинам, в том числе по вине Сэцуны. Эта подмена представлений о двух девушках не проговаривается напрямую, а подается через косвенные нарративные приемы, опускаемые в адаптации. Вырезана львиная доля моментов раздражения, благодаря которым можно было понять, что с повседневной Казусой говорить, словно по минному полю идти. Отсутствует массивный пласт отношений с Харуки. Разговор по душам о семейных проблемах, один из значимых этапов сближения, не показан. Неясно, откуда Казуса о Харуки так много знает, как у них сформировался невербальный диалог через музыку. Что ж, неясно до поры до времени... Представляю вашему вниманию вишенку на торте: предыстория чувств под конец истории вываливается на голову ошарашенному зрителю сплошным потоком флэшбеков в качестве нелепой попытки раскрыть характер. Из-за столь громоздкого решения утрачен эффект соединения воедино всех кусочков пазла, грамотно реализованный в ВН.
Нужные акценты потеряны, на каждом из героев попали мимо нот, поэтому на дружбу реакция одна: "Не верю!" Предыстория Сэцуны с прошлой компанией подается как нейтральная отговорка истеричному поведению, нежели трагедия, ставшая катализатором одержимости быть вместе, втроем, вопреки всем обстоятельствам. Оттого Сэцуна в аниме не производит впечатление ангела, а скорее является испорченной эгоисткой, вовсе не желавшей дружить с Казусой, причем с самого начала. Сама Казуса — девушка со строгим леденящим голосом, не теряющая инициативы в диалоге и всегда готовая на изысканный banter, самая твердая из тройки в плане симуляции безразличия, чья глубина чувств шокирует даже после вскрытия карт благодаря тому, как умело ей удавалось держать себя в узде, — здесь томно (no pun intended) реагирует на любую доброту Харуки и едва ли показывает силу в голосе (единственная сцена с аутентичной Казусой — когда она ловит Харуки в окне). Харуки же растерял образ мыслящего человека и ворчливого лидера. Для справки, половина IC посвящена внутреннему монологу героя. А до повторного прохождения события и вовсе освещаются преимущественно с его точки зрения. Аниме же склоняется к POV Сецуны и Казусы, оставляя Харуки безвольной марионеткой чувств соперниц.
Путь к мечте пострадал больше всего. Здесь это непримечательный фон к любовному треугольнику. Слишком легко далось выступление относительно реально показанной подготовки к нему. Не чувствуется вложенных сил, не чувствуется энтузиазма и моральных метаний героев. Их подталкивает невидимая рука сюжета, а захват зрительских сердец обеспечивается желанным сценаристами поведением публики, нежели действительным фурором, положившим начало легенде старшей школы Ходзё.
На этом моя тирада закончена. Открытым же остается список из десятков тонких моментов, используемых ВН для подергивания за фибры души. Список, который каждый уважающий себя аниме-энтузиаст, кого достигло это послание, надеюсь, с радостью заполнит самостоятельно.
Горящая помойка внутри кроличьей норы подростковой романтики
Дисклеймер: длинное вступление. Риск задушиться. Ну и куда без спойлеров.
Что нужно для достоверного отображения проблематики личностного роста? Если бы существовал универсальный ответ, его бы легко капитализировали. Субъективно — отлично работают вычурные крайности, акцентирующие внимание на нюансах, обделяемых вниманием в реальности из-за скрытности их природы.
К сожалению, зритель склонен пренебрегать крайностями. Сами знаете, как на словах не любят приторную любовь-морковь или реализм с ярлыком псевдоинтеллектуальности. Не любят, но продолжают смотреть. А потом аудитория просыпается и заходит дальше лежащих на поверхности смыслов. Отдельные проекты проходят проверку временем и становятся жанровой классикой.
Взять в сравнение давно знакомый Сакурасо и недавно прогремевший Кубо-сан. Оба проекта находятся на 👉👈 стороне спектра наивности/серьезности. Но есть нечто, что их отличает. Нечто, что вызывает отклик в одном, но оставляет совершенно равнодушным в другом. Это язык, через который с нами говорят авторы. Когда перед глазами мелькает одно, но подразумевается что-то более глубокое и личное. Это красные нити, переплетенные под видимым фасадом. И эти нити преображают поступки персонажей — какой бы степени картонности они ни были, насколько бы глупые поступки они ни совершали, — позволяют использовать персонажей как ключ к миру идей.
Из-за преобладания проектов уровня Кубо, не использующих скрытый подтекст, нацеленных на обточку фасада для привлечения среднестатистического зрителя (что само по себе неплохо за счет закрытия определенных потребностей), есть риск промахнуться с заключением: крайности наивны сами по себе. В самом же деле вопрос не в мастерстве фасада, а в просвечивающей через него наготе жизни. Жизни, о которой мы замалчиваем. Жизни, о которой мы лишь мечтаем. Жизни, которой уже никогда не сможем получить.
Back to the business
Но сейчас не до милоты. На повестке дня аниме, вызывающее дискомфорт. Аниме, сюжет которого используется не для сближения зрителя с героями, а для оспаривания его же морали. Это опасный ход для создателя. Фактически Kuzu no Honkai стреляет себе же в колено, еще на этапе идеи рискуя прослыть в массах сборной солянкой грязи, избегаемой людьми в реальной жизни. Субъективное отвращение от содержания легко переносится на качество аниме как такового, поэтому важно провести грань: если искусство пробивает на эмоции, то оно выполняет свою цель. Кроме шуток, я увидел в сериале целое социальное исследование. Только не через научный, а эстетический метод познания.
Надеюсь, преамбула послужила доходчивым намеком для понимания, под каким углом стоит рассмотреть сериал, хотя бы на время чтения этого отзыва. Поэтому без дальнейшего промедления погружаемся.
Персонажи
Персонажи здесь и ядро, и оболочка сериала. Именно на их моральном метании строится весь посыл. Рассмотрим психологический портрет каждого.
Ханаби
Если вы знаете кудере в реальной жизни, а не только в аниме, то понимаете, что это далеко не только загадочные и милые молчуны, таящие в себе целую вселенную, но знакомые окружающим лишь по редким выстрелам базированных гэгов. Это также и меланхоличные демоны с пустой личностью и скверным характером, скрываемым от социума во избежание конфликтов. Чересчур серьезные, постоянно на иголках. Перманентно уставшие с безжизненным голосом. Способные проявлять эмоции и очень часто, но все равно с отзвуком вымученности и неуверенности. Этот образ отражен в Ханаби.
Неуверенность — паразит личности, высасывающий все силы. Он не пропадает просто так, а оказывает влияние на любые мысли и действия. В Ханаби это было наиболее заметно по тому, как она пыталась потягаться с Аканэ на поприще манипуляции людьми. Ханаби на болезненном опыте убедилась в том, что не может носить маску. Она может лишь замалчивать о себе, но не играть желаемую роль. Это одна из проблем драйвера низкой самооценки — человек проклят быть искренним.
Муги
Тоже кудере. Что в общем то даже звучит странно, ведь оба, Муги и Ханаби, скорее живые люди, с личностью хаотично сформированной, нежели созданной вручную по лекалам общих принципов архетипа. Муги умеет быть уверенным, в отличие от Ханаби, но это отнюдь не вычурнаяанимешнаяуверенность. В жизни личностные качества обычно скрыты, и раскрываются не в характере, а в действиях. Уверенность Муги кроется в его опытности. Вот так все просто. Он не мнется в общении с Ханаби или Мокой, потому что следует программе, выученной с Мэй. И становится няшкой-стесняшкой в общении с Аканэ, потому что вступает на территорию неизвестности. Персонаж — хороший пример идеи, что уверенность, это не железный атрибут личности, а контекстуальная деконструкция известных паттернов поведения.
Аканэ
Женщина с двуслойной маской. Первый слой — милая кокетка-учительница. Второй слой — доминантная обольстительница, получающая удовольствие от игры на чувствах людей. Настоящее лицо — костыльно повзрослевший ребенок. У Аканэ крайне низкий уровень самосознания. Как следствие, она не знает о своих истинных потребностях. Продолжает жить лишь за счет однажды сработавшего сценария. Глубины опыта ей хватило сполна — именно поэтому она так хороша в манипулятивной стезе, — но не хватило ширины (с которой столкнулись главные герои), чтобы оспорить рабство перед излюбленным сценарием. Благодаря Наруми Аканэ удалось расширить опыт и наконец «довзрослеть».
Наруми
Невероятно недооцененный персонаж. True sigma. Удержать челюсть, когда Наруми переиграл и уничтожил сведенные к стереотипу представления Аканэ о мужчинах, будучи всего лишь добряком-девственником — испытание уровня «невозможно». По характеру персонажа заметно, что рос он в здоровой семье, где царила забота и сопереживание. Что, собственно, не так уж и хорошо. От зла отказываться так же неправильно, как и от добра. Побочным эффектом ограждения Наруми от зла принимать с долей скептицизма, ведь напрямую в сериале не показаны его отношения с семьей оказался низкий уровень полового воспитания. Удивляет, что 25+ лоб стесняется держаться за ручку на свидании с девушкой после прецедента секса? Ха-ха, тогда вы слабо знакомы с реальностью.
Стоит немного уйти в сторону, потому что тема развитости одних качеств при атрофии других общая и для Аканэ, и для Наруми. Интересно, что они единственные взрослые персонажи тайтла, и даже в самом деле воспринимаются взрослыми, поскольку обладают присущими сформировавшейся личности качествами: у Канаи христианская заботливость и великодушие, у Аканэ уверенность в себе и способность к контролю ситуации. С другой стороны, они оба все те же подростки, что и основной пул героев, совершенно не развитые в чем-то своем: сексуальная раскрепощенность у Канаи и искренность у Аканэ.
Описание столь древней мысли, почему-то с трудом принимаемой современным потребителем (в нашу-то эпоху одиноких 30-леток, ни разу не бывавших на свидании), пожалуй, лучше делегировать Гессе:
«У тебя, например, очень развито духовное начало, но зато ты очень отстал во всяких маленьких умениях жить. Мыслителю Гарри сто лет, а танцору Гарри не минуло еще и дня»
«Степной Волк»
Возвращаясь к Наруми — заботливая мать взрастила в нем энциклопедического христианина (и mommy issues). Это не тот человек, что мирится с болью от измены, отравляя самого себя взамен владения объектом обсессии. Наруми принимает человека таким, какой он есть, отказывается от жертвования как своими потребностями, так и партнера. Ввиду спокойного отношения к изменам Аканэ, легче легкого повесить ярлык куколдизма как прокси для оскорбления чуждых ценностей. Тяжелее — увидеть разницу между Наруми и Муги. Они
: если второго преследовало эгоистичное желание быть причиной положительных изменений интересных ему людей, и, стремясь к этой цели, он мирился с ревностью, то Наруми не испытывал ревность вовсе. Одни и те же события просто не пробуждали в нем тех же чувств, что у Муги. Наруми заботился о настоящей Аканэ, а не жаждал ее переделать, поэтому желаемый Муги результат сам пришел в руки Наруми, как кошка, оставленная без внимания.
Санаэ
Персонаж второго с половинкой плана, поэтому заметна лишь основная проблематика. Вся мякоть ее существования в сериале не в моральных уроках, не в интересной перспективе на терзания личности, но в репрезентации любовной зависимости по шагам: предпосылки, развитие, падение, преодоление. От роли жертвы, привязанной к спасителю, до роли здорового друга. У нее была возможность сбежать, избавившись от контактов с Ханаби, но Санаэ выбрала тяжелый путь восстановления гармонии со своими чувствами. Кто хоть раз был влюблен в друга и сумел сохранить платонические отношения после любовной драмы, тому опыт Санаэ окажется приятно близок.
Мока
Поначалу более остальных напоминает экземпляр архетипа, нежели непредсказуемый сплав поведенческих странностей. Но по мере сюжета разрывает шаблон: образ наивной принцессы был маской. Что удивительно, самосознания у Моки оказалось побольше, чем у Аканэ. На первый взгляд инфантильная девочка смогла преобразиться в уважающего собственные и чужие границы человека. Как и Санаэ, персонаж показывает пример смирения. Мока перестала цепляться за иллюзии. Движением вперед она и Ханаби дала импульс пересмотреть взгляд на одиночество: вместо того, чтобы заполнять пустоту, оставаясь одиноким с людьми, принять гордое одиночество и внутреннее «Я».
Ясно, а что с развитием?
Атмосфера повествования поначалу держит в отталкивающем напряжении: все запутанно, материалистично, манипулятивно. В конце клубок противоречий распускается, герои спокойно принимают себя и объекты своей привязанности. Конечно, остаются шрамы, но их восприятие персонажами похоже на снисходительную иронию над прошлой неопытностью. Все так или иначе выросли, перестали использовать друг друга, смягчились благодаря травматическим событиям. А Наруми… получил замену мамы. И хоть эти события и оказали влияние на личность, персонажи сумели преодолеть свою тьму и начать жить более духовно — звучит абсурдно, когда вспоминаешь, под каким тайтлом находимся, но почему-то именно в подобных так хорошо раскрывается психология людей, без роялей в кустах и взявшихся с потолка изменений в поведении.
В чем духовность? Посмотрите как изменилась динамика персонажей. Ханаби с Муги больше общаются словами (а не телом), стесняются держаться за ручки — по сравнению с животным сношением в начале прогресс колоссальный. Аканэ открыла настоящую себя, перестала заполнять внутреннюю пустоту мужчинами, так еще и с налетом цундере
без негативчика
Ханаби, над чувствами которой раньше издевалась ради удовольствия. Санаэ искренне поддерживает Ханаби, не навязываясь и не игнорируя ее несогласие.
Идеи
Я неспроста заикнулся о социальном исследовании. Одной из упомянутых во вступлении нитей проходит мысль, что отвержение исцеляет. Ханаби смогла избавиться от желания обладать Наруми, и стала счастлива за его отношения с ненавистной ей женщиной. Муги осознал, что любил в Аканэ ширму доминантности, скрывавшую за собой хрупкую женщину, которая живет на автопилоте и страшится изменений. Мока смогла отпустить детскую иллюзию счастливого будущего с принцем на белом коне, приобрела независимость и начала заботиться о личном благополучии. Санаэ справилась с романтическими чувствами, не жертвуя при этом дружескими. И все это после признания/любовной драмы.
Несмотря на болезненный процесс, которого все боялись, мучаясь от неопределенности, страха отказа, не получения желаемого, результат пошел на пользу каждому. Остаточная же боль от процесса впечаталась в личность и позволила героям переосмыслить концепцию любви. Любовь ≠ похоть. Любовь ≠ замещение. Любовь ≠ заполнение пустоты одиночества. Любовь ≠ смирение с приносящими боль качествами объекта обсессии. Любовь — это принятие.
Но смогли бы герои это понять, не пройдя всю дорожку сомнительных решений? Понимаю, что вызывает у зрителей дискомфорт. Герои не держат обещаний. Врут и себе, и другим. Поддаются импульсам. Используют, будучи используемыми в ответ. Постоянно ошибаются. Но иногда все-таки получается. И, казалось бы, видишь сплошную санта-барбару, но все равно не можешь не сопереживать. Ведь это так жизненно для подросткового возраста, когда толком ничего не смыслишь в социальном мире, обладая лишь принимаемыми на веру советами из интернета или от сверстников. Находясь в экзистенциальном противоречии разума с животной природой, учишься жить в соответствии со своими желаниями и потребностями, едва ли их осознавая.
Люди не плохие и не хорошие. Они разные в разных обстоятельствах. Они упорно стремятся познать себя, действуют, экспериментируют, поэтому совершают ошибки. Какие-то закрепляются и становятся фундаментом личности. Какие-то представляют лишь
подражание поведению Аканэ главной героиней
в познании настоящего себя. Но с накоплением ошибок в конечном счете приходит осознание. Как ужиться с людьми в этом мире. Как обеспечить свое процветание, не навредив при этом окружающим. Как любить, а не использовать.
«Мы не хотим быть спасенными. Мы ищем настоящую любовь. Поэтому мы продолжаем жить дальше»
Посмотрев на преобладающие десятки в оценках, отложил Франкса на долгий срок, доверившись мнению большинства. Спустя добрую сотню тайтлов, все-таки стало интересно, что же за бриллиант скрывается внутри троянского коня со столь подозрительно средней оболочкой.
Излишнее затягивание стало главной причиной недоумения после окончания просмотра. Не впитай я столько качественных и уникальных авторских идей, Франкс стал бы глотком свежего воздуха, как дверца в мир неизведанного аниме-контента. Вместо этого я увидел, как авторы бросаются заезженными художественными приемами в надежде пробить зрителя на эмоции. Без понимания устройства приемов под капотом, просто используют их на авось как черный ящик: выстрелит или заглохнет. Как итог, аниме эксплуатирует готовые шаблоны, да и в нюансах (которыми, бывает, блещут в целом шаблонные проекты) не отличается оригинальностью:
Клише в диалогах. Слишком прямолинейно, нет изюминки, кроющейся между строк. Что говорится, то и подразумевается. Никакой игры слов, никакого остроумия.
Клише в характерах. Особенные дети — сборище энциклопедических архетипов, остальная живность — или персонажи-инструменты, или пустышки, так удобно вписывающиеся в концепцию гедонистического постапокалипсиса (видимо раскатал губу после лаконичной пустотности Monogatari series).
Клише во взаимоотношениях персонажей. История Hiro и Zero Two — классическая байка Платона про вторую половинку, без которой человек не полноценен. В детских сказках, для формирования у ребенка начальной концепции любви для задела на дальнейшее совершенствование, еще актуально, но для целевой аудитории это губительная идея, создающая завышенные ожидания от реальных отношений (слепо верю, что целевая аудитория уже пресыщена драматургией эпохи романтизма). Не спорю, что витать в фантазиях приятно, но есть более качественные примеры, не тыкающие в лицо столь банальной реализацией.
Клише в сюжетной линии. Четкое деление на добро и зло. Зло злое и всемогущее, потому что так надо для сценария. Добро побеждает путем преодоления и высвобождения скрытой силы в критические моменты. Формула, конечно, актуальна для многих приключенческих сененов, но за неимением сильных опорных пунктов в других аспектах произведения, она дополнительно закапывает Франкса в могилу.
Клише в морали. Патетичная пародия на глубокие социальные и философские темы: половое воспитание, взросление, познание незнакомых концепций, самосознание и бунт против абсурда, человечность/материализм. Их как бы и тужатся раскрыть на протяжении всего сериала, и как бы должна напрашиваться мысль о проработанности, так ведь? К сожалению, из количества качества не появилось. Все на поверхности и разжевывается прямо через реплики персонажей: открывай, зритель, ротик — летит словесный самолетик. Так прямолинейно обращаться с аудиторией, способной понимать вещи с полуслова при достаточном внимании к нарративным деталям, это сущее преступление для аниме с претензией на подачу высоких материй.
Клише в музыке. Дешевая попытка усилить впечатления от происходящего на экране за парочкой приятных исключений: спасибо за Fate-like экспириенс.
youtube
Есть намёки на сильные моменты, но их не дожимают из-за непрофессионализма реализации художественных приемов. Как следствие, во время просмотра, параллельно амбивалентному эмоциональному отклику на происходящее, сами по себе вырывались мысленные восклицания по типу: «Ооо, а вот здесь я должен испытывать саспиенс. Ладно, подыграю».
Особенно запомнилась мимолетная сцена с громадным потенциалом атмосферности: когда во второй части сериала парни молча, но живо передавали футбольный мяч на дворике Омелы. Только-только начал пропитываться размеренностью немого повествования (в стиле
youtube
в Chainsaw-Man или бейсбольных подач главных героев в Just because!), как ее тут же разрушил крик Мику. Если Франкс в чем-то особенно хорош, так это в игре с ожиданиями: закинули удочку, поймали зрительское внимание и резко лишили продолжения. Может это некая постмодернистская ловушка?
Сцены отчаяния при разрушении прежнего быта выдержаны недостаточно что по хронометражу, что по общему настроению. Умеют же в элементы безумия (озверение Zero Two, резкие флэшбеки с мерцающим экраном), но что-то не позволило их отполировать в особенно нуждавшихся в мрачности местах сюжета. Другой пример: в сцене конфликта Альфы и Икуно
прямо напрашивалось показательное убийство на глазах у всех. Давление на Кокоро со стороны пешек Папы → каминг-аут о секретных исследованиях беременности → эскалация мелькавших ранее проблесков недоверия команды к морали Папы → накал страстей и всплеск гнева тихой весь сериал Икуно → перспектива камеры начинает скрывать Альфу и клонов, как бы намекая, что за кадром они могут готовиться оборвать речь Икуно в качества урока остальным: против воли Папы идти не стоит.
Это соответствовало бы бескомпромиссному характеру Альфы, в котором нас пытаются убедить. Да и все необходимые декорации были выстроены. Но вместо разворота событий, сумевшего бы сместить тон повествования на мрачную правдоподобность, Альфа всего лишь покидался угрозами и пассивной агрессией, как маленький ребенок.
Расхождение слов с поведением — это в целом бич проработки персонажей. Вместо раскрытия характера на практике, через действия или косвенные слова, задним числом подтверждающие высказываемые героями убеждения, внимание акцентируется на драматическом словоблудии. Простора для формирования образов героев не остается — все навязано через диалоги. Порой этот костыль играет против авторов. Тогда бросаются в глаза резкие изменения в поведении отдельных действующих лиц (Zero Two и Альфа наиболее яркие примеры), обоснованные ровным счетом лишь парой напряженных событий. Персонажей рассматривают не как людей с комплексной системой ценностей, а как картонку, на которой можно легко перечеркнуть одно качество и заменить его другим.
Впрочем, аниме я благодарен. Меня весьма сложно пробить на поток критики, поэтому баланс впечатлений зачастую смещен в сторону приятного. Но спорные тайтлы смотреть не менее важно. Через широту опыта дихотомия искусства раскрывается в полной мере. Если не будет несовершенного, как сможет проявиться совершенство?
Косвенные спойлеры. Не читайте, если хотите самостоятельно проследить за развитием отношений персонажей.
Заходя почитать мои отзывы, условный Василий может спросить себя: "Зачем это вообще написано?" Вопрос справедливый, Вася – я действительно не заполняю чекпоинты хорошего и плохого в просмотренном. В мои цели даже не входит объективная оценка произведения. Напротив, за счет крайней степени субъективности я пытаюсь показать, чем рефлексирующего зрителя может зацепить то или иное творение, тем самым дав некоторую метаэтическую позицию. Порой я добиваюсь этого за счет описания персонажа объемом в академическое эссе, в ином случае беру абстракцию повыше – идеи, мораль, суть.
В этот раз структура отзыва составлена вторым образом. Предпосылки крайне просты: в Re:Creators персонажи не являют собой глубоко проработанные характеры, а выражают яркий набор архетипов. Целостность их образов заключается во взаимодействии друг с другом и со своими создателями в необычном контексте реверс-исекая. Переплетение судеб действующих лиц и катарсис, к которому приводит конфликт интересов, отображают один из двух главных нарративов сериала: смирение перед лицом детерминизма. Но давайте по порядку.
Творения
Вы задумывались, зачем нужны истории? Какой вклад они оставляют? Почему люди низводят их уроки до товарно-денежной абсурдности, материалистически описывая плюсы и минусы в целях поставить галочку и, за счет ролплея бесстрастного критика, подкормить дофамином раздутое самомнение?
Истории нас учат. Истории формируют наши личности. Истории помогают справиться с тяжестью этого мира, что давит железными стенами со всех измерений. Истории мы так яростно обсуждаем. Ради и благодаря историям мы сплочаемся в коллективы, обретая друзей и единомышленников. Перед историями мы открываем свои искренние эмоции и потаённые уголки сущности, даже когда не можем показать их ни одному живому человеку. С историями мы взаимодействуем на спиритуальном уровне, репрезентативной выборкой которого отнюдь не являются бурные тренды. Это интимный процесс самопознания, плоды которого осознают столько многие и столько многие из этих многих выносят в свет, сумев облечь в слова.
Истории не просто аспект современной поп-культуры, это неотъемлемая часть природы человечества, начиная с древнейших времён. Форма познания, если угодно. Наскальные рисунки были призваны на языке повествования передать свою перспективу на жизнь и ее события, поделиться своими впечатлениями, желаниями и намерениями. И эти цели актуальны до сих пор. Никакие логические умозаключения не окажут такого влияния, как хорошо проработанная история.
Именно поэтому сторителлинг может служить своего рода нарративной философией. На языке, понятном широкой аудитории, открывается возможность озадачить незаинтересованного в скучном научном познании человека и побудить его ненадолго выйти за границы течения повседневности, поразмыслив наконец как над своими ценностями, так и над фундаментальными вопросами бытия. Такой геймифицированный способ познания через подражание реальности был в обиходе всегда, но в современную эпоху избыточной дофаминовой стимуляции стал особенно важен, потому что предоставляет альтернативу бездумному эскапизму. Легко сказать, что изучение Аристотеля развивает мозг, но попробуйте увлечь строгими трактатами простого обывателя, у которого «субстанции» стоят в приоритете куда ниже вайфу. Мастерство сценариста кроется в способности говорить с привередливым зрителем на языке вайфу, при этом за самолетиком помещая в рот и высокие материи. Чувствуемые, быть может, неявно, но не убавляющие от этого в значимости.
Любая попытка раскритиковать историю неважна априори. Пока история существует в первозданном виде, она не может быть переписана чьим-то «экспертным» мнением. Именно поэтому вместо снобистской критики я делюсь впечатлениями об историях: вызвавших рефлексию, призвавших наблюдать, ассоциировать, воображать и размышлять. Это наивное стремление восстановить справедливость. Отдать должное чистому влиянию нарратива без примесей оценок общественности, легко способных угробить восприятие проекта имплицитным запретом на испытание эмоций от чего-то, по их мнению, неправильного.
Это протест. Протест, каким в сериале выступает Альтаир. Бунт против жестокости мира, стремящегося упростить все до предвзятости и стереотипов и вписать неописуемое в жесткие рамки для иллюзорного контроля над неконтролируемым. Против мира, который все сразу и никто по отдельности. Мира богов, где главной силой историй является признание. Признание, как бы это ни было тяжело признавать, влияния истории на человеческие сердца многотысячной аудитории. Признание фантасмогоричного суда, где судьей предстает коллективный разум. Наш мир – это колизей, где жадный на впечатления зритель требует хлеба и зрелищ, а тихоня голодает по интеллектуальной подоплеке произведения в маня мирке.
Краеугольным камнем сериала выступает концепция интерактивного взаимодействия созданий с создателями и зрителями. Разлом четвертой стены для мысленного эксперимента: как истории прореагировали бы на цели, ради которых они создавались? Поэтому в качестве героев и были взяты энциклопедические архетипы, каждый из которых в заметной мере уникален и создает контраст с людьми реального мира: палитра из всех «дере», плохой парень, наивная девочка, временами инфантильный подросток, суровый профессионал, традиционный рыцарь. Это позволило наиболее полно отобразить спектр различных реакций.
Поначалу у некоторых из героев случается шок от осознания действительности, другие же моментально адаптируются, пытаясь извлечь выгоду из новой надежды исправить свой грязный мир руками «всесильных» божеств. Но по ходу повествования приходит понимание: создания не сильно отличаются от создателей. Да и природа личности становится не такой уж важной, когда действует автономно от тех, кто ее породил.
Существование Бога нельзя ни доказать, ни опровергнуть и в реальной жизни. Мы до сих пор не определились с законами мироздания – лишь придумываем наиболее правдоподобные теории для обоснования эмпирических наблюдений. И прибегаем мы к тем же средствам отрицания действительности, какие используют персонажи сериала. На протяжении всей истории строились целые культы вокруг блаженной идеи божественного провидения. А крылось за этим нежелание смириться с абсолютной ответственностью за свои поступки. Люди отчаянно ищут козла отпущения в некоей трансцендентной сущности или во внешних обстоятельствах, упорно игнорируя конструктивный анализ действительности: мы подчинены детерминизму, но это не снимает с нас ответственности за поступки. Re:Creators через моральное взросление персонажей, встретивших бессилие богов, передает сильнейшую мысль: истинно свободна та собачка, что приняла условия игры и прекрасно чувствует себя на поводке судьбы, а не анархически рвется к нонкомформизму абсолютной свободы.
«Либо мы не свободны и ответ за зло лежит на всемогущем Боге, либо мы свободны и ответственны, а Бог не всемогущ»
В конце дня вопрос свободы абсурден. Примиряясь с этим абсурдом, творения уподобляются творцам. Все они являются рабами, отличия лишь в деталях. Единственной доступной свободой становится свобода ума и действия, на которую никто повлиять не способен, кроме самого субъекта, будь он объективизированной девочкой из эроге или самопровозглашенной судьей бренного мира.
Творцы
Нередко можно наблюдать недовольства людей, возмущенных поиском «скрытых смыслов», особенно в дискурсе популярных вещей. Из-за этого в обществе потребления бывает стыдно назвать что-то простое искусством. У многих в голове сидит этот концепт «высокого искусства», что вызывает отторжение даже из-за ассоциации чего-то далёкого от идеала с таким грациозным понятием. Но постоянно сталкиваясь с осознанием, что даже развлекательный исекай может спровоцировать всплеск размышлений, становится трудно смотреть на искусство через такую узкую линзу.
Само понятие искусства раньше навевало чем-то элитарным, что непостижимо взгляду большинства людей. Но чем больше я смотрел на искусство таким образом, тем больше понимал, что оно ничего не стоит. Если лишь павлины-искусствоведы будут владеть монополией на расшифровку скрытых смыслов слой за слоем, если специально обученные «ценители» будут просвещать обычных работяг в вопросе того, насколько сильно нужно радоваться здесь, насколько интенсивно следует восхищаться там, это превратится в цирковое представление. Попытка выработать у населения утонченный вкус скрывает лишь алчное желание контроля. Суть искусства не в навязывании идеалов, а в доступности.
«Искусство наделяет смыслом не творец, а те, кто восхищается его творением. Искусство – не какая-то непостижимая химера. Оно может просвещать, а может просто развлекать, но самое главное – оно должно приносить людям радость, и в этом его истинная ценность. Если искусство не способно радовать, в нём нет никакого смысла»
«Искусство должно просвещать людей. Однако для этого вовсе необязательно создавать заумные, элитарные произведения. Если произведение не отталкивается от жизненного опыта и не воздействует на чувства зрителей, его содержимое просто превратится в воздушный замок»
Такой взгляд на искусство передает как сам нарратив сериала, так и его форма. Выглядит он как типичный представитель жанра сененов. Ни разу не артхаус уровня Serial Experiments LainЭксперименты Лэйн. Но в этом и заключается его ценность: он отражает важные идеи доступным для большинства способом. Re:Creators легок для просмотра благодаря экспрессивности сейю (отдельного упоминания заслуживает
), яркому чардизу, приятной глазу анимации и драйвовому саундтреку Hiroyuki SawanoХироюки Савано под стать эпосу истории. Его можно посмотреть, не занимаясь семантическими разглагольствованиями, и все равно получить удовольствие. В отличие от тех же «Экспериментов Лейн», где львиная доля наслаждения исходит из тесного взаимодействия рефлексии и потребления.
Можно возразить: но ведь искусство сторителлинга заключается в качестве исполнения. Я отвечу: это не повод громить менее интересные истории за их внешнюю оболочку. У каждого человека могут быть свои критерии искусства на основе его жизненных ценностей. Предвзятость же вполне способна уничтожить посыл, закладываемый автором.
Re:Creators показывает, к чему приводит коллективная жестокость. При просмотре сериала это заметно по первому впечатлению о создателях. Сначала кажется, что они создают бездушные проекты для выкачки денег или реализации своих фантазий, но по ходу повествования зритель проникается философией каждого.
Такарада прописал страдания Алистерии ради вдохновения фанатов на преодоление трудностей; Суруга отняла у Блиц Токера близких не ради драматургической прихоти, а в целях выразить через искусство тяжелый опыт собственной жизни; Нишио, несмотря на натуру законченного фрика, хотел радовать людей теми методами, на которые был способен. Сэцуна, как завязка и развязка истории об историях, и вовсе показывает, пожалуй, самую сильную мораль: как творение может пережить автора и оказать огромное влияние на человечество, несмотря на всеобщее осуждение создателя при жизни, истинность причин которого теряется в море циркуляции ненависти и остается на совесть современников.
Красной нитью через весь сюжет сериала проходит высказывание: Magnum Opus любого творца – оставить отпечаток в вечности. Физическое тело ограничено биологическими рамками, но идея, рожденная из-под пера, способна передать себя через сотни лет и тысячи умов. Это главная сила искусства. Это причина, по которой искусство существует с зарождения Homo Sapiens и будет существовать до самого его конца.
Заключение
Красота Re:Creators в дуализме морали. Авторы сериала работают на два фронта: в создателях отражено извечное стремление маленького человека внести вклад в архивы всего человечества, оправдав свое жалкое, с космической перспективы, существование, в созданиях – извечная проблема свободы воли и принятия ответственности за бытие. И этот дуализм в конечном счете сводится к одной простой мысли, общей для всех: жить и иметь для этого смысл.
